Глава 12 книги Психодинамическая групповая психотерапия: Выражение чувств в групповой психотерапии.
Потребности психотерапевта
У клиницистов есть собственные ценности и идеалы. Их подготовка предполагает не только получение определенных профессиональных знаний и умений, но и работу, направленную на развитие собственного самосознания и достижение психологического благополучия. Фридман (Friedman, 1988) полагает, что в процессе лечения любого пациента или их группы у психотерапевта актуализируются три основные потребности. По мнению Фридмана, понимание потребностей, которые не связаны с традиционным понятием контрпереноса, позволяет клиницисту сохранить эмоциональное равновесие в сложные моменты его практической работы с пациентами.
1. Потребность действовать как психотерапевт.
Психотерапевт должен воспринимать сообщаемый ему пациентом материал в контексте плана лечения. Так, например, если пациент рассказывает только о событиях своей жизни, это может помешать реализации плана лечения, связанного с использованием наблюдений за внутригрупповым взаимодействием. Или, например, если пациенты не рассказывают о своих сновидениях, некоторые психотерапевты будут испытывать неудовлетворенность из-за того, что не смогут использовать свой опыт работы со сновидениями.
2. Потребность в удовлетворении любознательности.
Психотерапевт должен быть любознательным. Он должен проявлять интерес к внутреннему миру пациентов, их взаимодействию друг с другом и их влиянию на групповые процессы.
Когда группа испытывает скуку или когда у ее членов нет новых ассоциаций, психотерапевт не может удовлетворить своей любознательности, а психотерапевтическая работа становится для него рутинной и малоинтересной. Клиницисты могут усугубить свое состояние и еще больше ограничить возможности удовлетворения своей любознательности, если станут задавать стереотипные вопросы: «Как каждый из вас сегодня себя чувствует» или «Есть ли у кого-нибудь какие-то мысли по поводу того, что сказала Джои?»
Любознательность психотерапевта может ограничиваться лишь его интересом в получении тех данных, которые подтверждали бы его теорию, или тем, насколько предоставляемый пациентом материал соответствует гипотезе психотерапевта о его психическом развитии.
Фридман (Friedman, 1988) утверждает, что «подлинная любознательность свойственна далеко не всем, как мы привыкли думать. Одна из причин, почему подлинная любознательность встречается столь редко — он может приходить в конфликт с первым принципом, а именно — действовать как терапевт» (стр. 105).
3.Потребность в психотерапевта в достижении удовлетворительных результатов.
В отличие от первых двух потребностей, которые имеют в основном познавательный характер, данная потребность связана со «стремлением психотерапевта добиваться удовлетворительного взаимодействия с пациентом (Friedman 1988, стр.108). Данная потребность отражает неосознанное желание к установлению с пациентом тесного эмоционального контакта.
Пациентов иногда называют «трудными» из-за стереотипного характера их взаимодействия с психотерапевтом и из-за того, что в процессе лечения «ничего не происходит».
Один из членов группы выразил свое впечатление от «трудного» пациента, который в это время отсутствовал на встрече, следующим образом: «Он говорит не со мной, а со стенкой». Потребность этого участника в личном контакте не была удовлетворена. То же самое чувствовал и психотерапевт. Полноценному общению таких пациентов с другими мешает их заболевание, и по мере того, как их взаимодействие с психотерапевтом приобретает стереотипный и повторяющийся характер, возможности психотерапевта удовлетворить свою любознательность снижаются.
Довольно часто психотерапевты испытывают трудности в связи с тем, что члены группы обсуждают на первый взгляд никак не связанные друг с другом темы или игнорируют друг друга. В то же время кто-нибудь из членов группы может предложить такую тему, которая моментально вызывает интерес у всех и вполне отвечает задачам лечения. При этом психотерапевт сразу может почувствовать
свою включенность в групповую работу и энтузиазм и попытаться придать обсуждению определенную форму либо обдумать различные интервенции, использование которых могло бы способствовать достижению психотерапевтических результатов. В полном соответствии с идеями Фридмана мы можем рассматривать этот случай как пример удовлетворения потребностей психотерапевта, а также значимого вклада в психотерапевтическую атмосферу.
Примером некоторых из названных потребностей психотерапевта могут быть знакомые многим клиницистам переживания при изложении ими хода работы в процессе супервизий. Когда супервизор проясняет ту или иную динамику и психотерапевт ее осознает, он испытывает глубокое удовлетворение, оттого что может затем самостоятельно, без какой-либо дополнительной помощи со стороны разобраться в различных процессах, связанных с групповой работой. Материал обретает для него смысл, любознательность психотерапевта удовлетворяется, и даже когда психотерапевт читает сделанные им записи хода сессий, он испытывает чувство сопричастности к пациентам и психотерапевтическому процессу.
Осознание свойственных нам мотиваций в том виде, в котором они представлены Фридманом, позволяет сохранить эмоциональное равновесие и работать со сложными пациентами и связанными с ними искажениями групповых отношений.
&
Чувства группового психотерапевта
Эмоциональные реакции психотерапевта являются ценным, если не основополагающим элементом ведения психодинамических групп. Чувства психотерапевта являются ключом для понимания того, что происходит в группе. Фрейд (Freud, 1910, 1915) признавал, что пациенты со своими выраженными переносами вызывают бессознательные реакции у психотерапевта. В клинической практике такие реакции обозначены словом «контрперенос». Такое понимание эмоциональных реакций психотерапевта, несмотря на его обоснованность, оказалось слишком узким, поскольку игнорировало тот очевидный факт, что, даже просто находясь рядом с клиентом, психотерапевт испытывает разнообразные чувства. В соответствии с традицией Фрейда психотерапевты нередко были склонны рассматривать свои эмоциональные реакции на пациента как препятствие для успешной психотерапии.
В последние годы понятие контрпереноса было расширено и стало обозначать любые эмоциональные реакции психотерапевта, как осознаваемые, так и неосознаваемые, которые вызваны пациентом (Roth, 1980). Более широкое толкование контрпереносов позволяет психотерапевтам использовать свои чувства для того, чтобы лучше понять пациента. Оно также заставляет психотерапевта тщательно оценивать свои чувства с целью определения традиционных фрейдовских контрпереносов.
Причины возникновения эмоциональных реакций психотерапевта разнообразны. Наиболее продуктивными в психотерапевтическом отношении являются те чувства клинициста, которые вызваны пациентом, Для понимания причин эмоциональных реакций психотерапевта мы предлагаем воспользоваться теми критериями, которые приведены на рис. 12.1. Мы считаем, что современное определение контрпереноса дает основание для признания большой ценности чувств пихотерапевта. В то же время мы не исключаем возможности использования классического определения контрпереноса и рассматриваем его как дополнение к современному.
рис. 12.1. Критерии для оценки причин эмоциональных реакций психотерапевта.
Как видно из рис, 12.1, существуют четыре потенциальные причины эмоциональных реакций психотерапевта: 1) сам психотерапевт; 2) отношения между психотерапевтом и членами группы; 3) пациент; 4) группа в целом. Так же как при разборе ролей и фокусов внимания психотерапевта (глава 9), данная схема имеет эвристический характер. На самом деле человеческие отношения слишком сложны и не укладываются ни в какие схемы. Однако характеристика причин эмоциональных реакций психотерапевта на основе данной схемы может быть полезна, поскольку помогает клиницисту лучше понять свои чувства.
&
Причины эмоциональных реакций психотерапевта
Психотерапевт
Целью психотерапии является исследование пациентом своего внутреннего мира. Когда психотерапевт испытывает сильные чувства, связанные с разными событиями своей жизни и контрпереносами, эффективность психотерапии снижается, поскольку это мешает ему настраиваться на чувства пациента и их осознавать.
Если психотерапевт начинает испытывать такие сильные чувства, как любовь, ненависть или зависть, из-за того, что пациент напоминает ему о каком-то человеке, он должен в этих чувствах разобраться. В крайних случаях это может служить основанием для возобновления прохождения психотерапии самим клиницистом или даже для направления пациента к другому психотерапевту.
Далеко не все переживаемые психотерапевтом чувства связаны с контриереносами. Они могут возникать как реакция на переносы или личностные особенности пациента. Эти чувства не являются проявлением классического контрпереноса, поскольку они имеют осознанный характер. Кроме того, психотерапевты обычно переживают некоторые переносы легче, чем другие. Некоторые психотерапевты испытывают трудности, когда пациенты их любят и превозносят; им проще, когда
их ненавидят. Для других же все обстоит наоборот. Психотерапевты должны оценивать свои эмоциональные реакции с тем, чтобы быть уверенными в том, что эти реакции не помешают их работе с пациентами. Пациенты не должны видеть, что одни их переносы и личностные особенности принимаются психотерапевтом, а другие — нет.
В данном случае реакция психотерапевта была вызвана не столько манерой поведения Уилла, сколько переживаемым им чувством дискомфорта в связи с мазохистскими проявлениями Уилла и откровенно сексуальным содержанием его рассказа. Данный пример служит иллюстрацией современного и классического понимания контрпереноса. Психотерапевт решил, что будет полезно прибегнуть к такой интервенции, которая даст членам группы понять значение его эмоциональной реакции в контексте «здесь-и-сейчас».
Когда психотерапевт испытывает сильные чувства, он должен прежде всего понять, не сам ли он является их причиной. Это необходимо для того, чтобы защитить пациентов от нежелательных последствий контрпереноса. Типичным примером классического контрпереноса может служить случай, когда пациенты воспринимают своего психотерапевта как всесильного и всезнающего. В связи с такой их идеализацией пациентами клиницисты зачастую испытывают дискомфорт и стремятся побыстрее вернуть пациентов «в реальность». Те группы, которые знают своих психотерапевтов и их типичные реакции на пациентов, хорошо видят, когда поведение психотерапевта не вписывается в привычные для него «рамки». В этом случае пациенты могут либо напрямую, либо посредством метафор обратить на это внимание психотерапевта.
&
Подлинные человеческие отношения
С течением времени между психотерапевтом и пациентами устанавливаются подлинные человеческие отношения. Это, конечно же, не означает, что психотерапевты выходят за рамки своей профессиональной роли. Это значит, что иногда психотерапевты испытывают те чувства, которые связаны непосредственно с их отношениями с пациентами. Когда пациент переживает утрату, психотерапевт испытывает грусть. Когда пациент испытывает радость в связи с каким-либо достигнутым им успехом, психотерапевт может испытывать чувства гордости и удовлетворения.
Другим примером эмоциональных реакций клинициста, которые отчасти имеют индуцированный характер, может быть то чувство, которое психотерапевт испытывает в присутствии скучного, эгоцентричного, склонного к интеллектуализации или контролю над окружающими пациента (см. раздел о трудных пациентах в главе 14). В данном случае речь пойдет о тех реакциях, которые возникают у психотерапевта во время общения с пациентом.
Склонный к контролю над окружающими пациент вызывает у них разнообразные реакции, включая чувства раздражения, недовольства или скуки. Анализ психотерапевтом собственных переживаний может помочь ему понять причины характерной для такого пациента склонности к контролю над окружающими (это, в частности, могут быть личностные особенности пациента, его защитная реакция на действия группы и т. д.). Кроме того, иногда пациент может выражать те чувства, которые переживает вся группа.
&
Индуцированный аффект (клиента)
Наиболее значимой причиной эмоциональных реакций психотерапевта является пациент. В этом случае они нередко имеют неосознанный характер. Трудно отделить те эмоциональные реакции психотерапевта, которые вызваны переносом, от тех, которые вызваны особенностями личности пациента.
Первые можно отнести к параллельным аффектам: иногда психотерапевт испытывает определенные чувства и затем приходит к осознанию того, что эти же самые чувства испытывает пациент. Этот феномен выражен наиболее ярко, когда пациент не вербализует свои переживания.
Психотерапевт пыталась понять жалобы одной из участниц. Пациентка жаловалась на неудовлетворенность жизнью и ощущение, что ей не удалось добиться того, чего она хотела добиться. Слушая жалобы пациентки, психотерапевт испытала чувство усталости. Она заметила, что, когда пациентка пыталась рассказывать ей о своих жалобах, она сама фантазировала о том, как будто стала хирургом. Вместо того чтобы остановить пациентку и уделить внимание группе, психотерапевт решила, что ее фантазии вполне уместны и могут помочь ей разобраться в групповом процессе. Когда пациентка продолжала свой рассказ, психотерапевт представляла, что она сделала успешную карьеру хирурга, который испытывает глубокое удовлетворение от жизни и результаты труда которого очевидны каждому.
Психотерапевт поняла, что, хотя пациентка не очень убедительно смогла вербализировать переживаемые ею чувства отчаяния и неудовлетворенности жизнью, она смогла довольно точно отразить те переживания, которые были связаны с групповым процессом. Аффект психотерапевта был параллелен аффекту пациентки: она, так же как и пациентка, чувствовала, что недостаточно успешна, что ее выбор своей профессии был неудачен и что она упустила в жизни что-то очень важное.
На тесную связь переживаний психотерапевта с переживаниями пациентки указывало и то, что они, так же как и у пациентки, имели неосознанный характер. На сознательном уровне психотерапевт считала себя вполне счастливым человеком и была горда своими профессиональными достижениями. Психотерапевт поняла, что ее фантазии о том, как она становится хирургом, являются защитой от проецируемого чувства отчаяния. Руководствуясь своими собственными чувствами, психотерапевт сказала пациентке: «Создается впечатление, что «ваш поезд ушел» и что жизнь прошла мимо вас». После этих слов пациентка сразу же расплакалась. В этот момент те члены группы, которые до этого равнодушно воспринимали рассказ пациентки, почувствовали интерес к происходящему и стали более активно участвовать в обсуждении.
Коммуникация психотерапевта и группы с этой пациенткой осуществлялась на двух уровнях. С одной стороны, личностные особенности пациентки не располагали других к общению с ней. Когда она говорила, другие члены группы испытывали скуку. С другой стороны, она, так или иначе, выразила свои чувства отчаяния и неудовлетворенности жизнью. В конце концов, она поняла, что ее личностные особенности в значительной степени сформировались под влиянием той атмосферы, которая окружала ее в детстве, когда всякий раз при попытке заявить родителям о своих потребностях они пытались ее наказать.
Второй причиной эмоциональных реакций психотерапевта является проективная идентификация (Klein, 1946). Этот очень важный защитный механизм связан с тем, что пациент проецирует неприемлемые для себя самого аффекты на психотерапевта. (Как было отмечено ранее в этой главе, в разделе, посвященном феномену «козла отпущения», проективная идентификация может быть также связана с проекцией пациентами своих аффектов и личностных особенностей на других членов группы.) Психотерапевт контейнирует и переживает эти аффекты пациента. Если бы в приведенном выше примере имел место феномен проективной идентификации, психотерапевт испытывал бы иные чувства, чем переживаемое пациенткой чувство отчаяния.
Психотерапевт переживал бы те чувства, которые непереносимы для самой пациентки. Кроме того, проективная идентификация предполагает определенную реакцию со стороны психотерапевта на эти чувства, напоминающие реакции, характерные в прошлом для самого пациента, тем самым завершая тот жизненный сценарий, который не смог реализовать сам пациент.
Если бы в приведенном выше примере имела место проективная идентификация, пациентка не смогла бы принять негативного отношения к себе самой, пытаясь вместо этого продемонстрировать самоуверенность. Это, в свою очередь, защищало бы пациентку от идентификации с родителями, которые воспринимались ею как несостоятельные и неадекватные в своей родительской роли. Пациентка ощущала бы свое превосходство над родителями и над окружающими. В психотерапии аналогичные отношения устанавливаются между пациенткой и клиницистом, которые начинает испытывать свою несостоятельность при общении с ней.
Сэм был склонен критиковать окружающих и вступать с ними в конфронтацию. Он обвинил психотерапевта в том, что тот взимает с него слишком высокую плату за услуги, не уделяет ему достаточного внимания и оформил свой кабинет в плохом вкусе. Нет ничего удивительного в том, что в общении с Сэмом психотерапевт вскоре стала испытывать раздражение. Отношения Сэма с другими членами группы также складывались плохо. Он предъявлял им разные претензии, и их попытки идти ему навстречу не давали должных результатов. Психотерапевт чувствовал, как в нем растет чувство возмущения поведением Сэма. Он даже представлял, как дает ему пощечину, говоря при этом: «Ты должен быть мне благодарен за то, что я для тебя сделал!» Появление такого желания
шокировало психотерапевта, но оказалось определенным образом связанным с историей жизни Сэма. Совет штата решил отдать его в детстве на усыновление в приемную семью из-за того, что его родители вели асоциальный образ жизни. Приемные родители Сэма оказались холодными, бесстрастными людьми, прямой противоположностью его настоящим родителям. Вспоминая о приемных родителях, Сэм говорил, что единственным чувством, которое проявляла его приемная мать, было чувство раздражения. Психотерапевт предположил, что Сэм спроецировал на него неприемлемые для себя чувства своих приемных родителей. Разве он мог проявить гнев в отношении тех, кто в свое время спасе ему жизнь? Поэтому неприемлемые для него чувства оказались вытесненными и нашли свое выражение в феномене проективной идентификации.
В конце концов психотерапевт сказал Сэму: «Как было бы ужасно испытывать желание ударить тех, кто предоставил тебе кров!» Этот комментарий вызвал шок у всей группы, поскольку Сэм никогда не говорил о том, что когда-либо испытывал подобное желание. Использование данной интервенции было связано исключительно с оценкой психотерапевтом своих эмоциональных реакций на Сэма. Сам же пациент воспринял эти слова психотерапевта без какого-либо сопротивления. Фактически это был первый случай, когда он не пытался оппонировать комментариям психотерапевта. Группа сразу же проявила большую степень эмпатии к Сэму и начала осознавать, с чем связаны личностные особенности Сэма, заставляющие окружающих держаться от него подальше.
Третьей причиной появления у психотерапевта эмоциональных реакций на пациента являются неосознанные попытки пациента понять свои проблемы путем перехода от пассивной позиции к активной (Weiss, 1993). При этом пациенты «планируют» освоить другие, более эффективные способы решения трудных ситуаций, нежели те способы, которые они привыкли использовать с детства. Это вызывает у окружающих, в том числе и у психотерапевта, весьма неприятные чувства.
В данном случае пациент бессознательно пытался заставить психотерапевта почувствовать то, что он сам когда-то чувствовал, а также использовать альтернативные способы решения трудной ситуации. Интервенция психотерапевт и была направлена на пациента, оказалась полезной для всей группы, поскольку позволила ее участникам лучше понять «трудного» пациента.
&
Вызванные группой аффекты
Четвертой причиной эмоциональных реакций психотерапевта является группа. Клиницисты эмоционально настраиваются на всю группу. Мы уже упоминали о том, что психотерапевт, так же, как и члены группы, может подвергнуться эмоциональному заражению. Групповые процессы могут побудить психотерапевта действовать определенным образом или, наоборот, удерживать его от тех или иных действий. Лишь анализируя свои поступки и переживания, психотерапевт имеет возможность понять, почему он действовал так а не иначе (Yalom, 1966B).
Обсуждая с коллегами свою работу, психотерапевты зачастую говорят о группе, которая занимается по вторникам или средам, а не о конкретных пациентах. Они реагируют на группу как на живое существо: когда в ходе работы с ней возникают сложные моменты, они могут испытывать отчаяние, когда имеет место серия терминаций (уходов), и у них нет возможности заменить ушедших из группы новыми, психотерапевты могут переживать страх за дальнейшую судьбу группы.
Аналогичным образом, когда члены группы проявляют недостаточное участие пли недоброжелательность в отношении переживающего тяжелое состояние пациента, психотерапевт может особенно остро испытывать к нему сострадание и в то же время чувствовать раздражение к тем, кто оказался неспособным поддержать этого человека. Испытывая определенные ограничения, связанные со своей ролью, психотерапевты могут чувствовать зависть к тому, что пациенты имеют возможность свободно взаимодействовать друг с другом и выражать свои чувства. Те клиницисты, которые в начале своей карьеры участвовать в групповой психотерапии в качестве членов группы, были свидетелями развития теории групповой психотерапии и понимают ограниченность своего опыта, могут испытывать зависть к своим пациентам (Whitman & Bloch, 1990; Stone, 1992a).
При проведении комбинированной психотерапии (см. главу 11) психотерапевт также может испытывать сильные чувства. Одной из причин этого может быть определенная серия ассоциации пациентов. Клиницист располагает большим объемом информации о пациенте, полученной им в ходе индивидуальной работы (личной терапии пациента). Сам же пациент в ходе групповой работы порой ее игнорирует или искажает. Психотерапевт может испытывать весьма противоречивые чувства, решая, стоит ли предоставлять эту информацию группе, особенно в тех случаях, когда она может помочь группе в понимании тех или иных процессов. Те клиницисты, которые предпочитают получить соглашение для раскрытия информации, не склонны хранить ее в секрете от группы, но сообщают ее только тогда, когда пациент к этому готов.
Если же такое соглашение своевременно не заключается, психотерапевт должен найти возможность справиться со своими чувствами. Другим источником аффекта может быть ситуация, когда, используя комбинированную психотерапию, клиницист испытывает сомнения по поводу того, следует ли ему уделять больше внимания одному из пациентов или, наоборот, постараться обойти его стороной, чтобы у других не возникало впечатления об особом положении этого пациента в группе.
Некоторые чувства психотерапевта связаны не с отдельными пациентами, а с группой в целом. Они отражают процесс развития группы, или групповую динамику.
&
Клиническая работа с аффектами психотерапевта
Психотерапевту бывает очень сложно понять, чем вызваны чувства, возникающие у него в ходе работы с группой. По нашему мнению, этому может помочь следующее. Во-первых, следует определить, связаны ли эти чувства с проявлениями контрпереноса или являются реакцией на переносы пациента. Если психотерапевт не может это определить, тогда он должен разобраться, не связаны ли они с его человеческими отношениями с пациентом (или с группой).
Во-вторых, следует определить, вызваны ли его чувства параллельным аффектом пациента, проективной идентификацией или переходом пациента от пассивных реакций к активным. Мы
считаем, что последние две причины чаще всего остаются незамеченными, вызывая неприятные эмоциональные реакции у клинициста.
Существуют разные точки зрения по поводу целесообразности раскрытия психотерапевтом своих переживаний в ходе общения с пациентами. дискуссии по этому поводу Усилились в связи с движением за развитие сенситивности в 1960-e гг которое подчеркивало значимость раскрытия психотерапевтом своего состояния в качестве модели для научения пациентов. Такая позиция явно противоречит традиционному представлению о психотерапевте как чистом экране, данные клинической эффективности раскрытия психотерапевтом своих переживаний ограничены и противоречивы. Существуют сведения, указывающие на то что это может быть полезным для развития группы (Dies, 1977). Самораскрытие психотерапевта должно быть связано исключительно с помощью пациенту и направлено на прояснение разных аспектов психотерапевтического взаимодействия «здесь и сейчас» (см. пример с Уиллом, приведенный ранее в данной главе). Оно не должно носить систематического характера и может использоваться лишь в особых случаях.
Существуют случаи, когда в общении с пациентами психотерапевт случайно раскрывает свои чувства. В этом нет ничего удивительного, поскольку даже если психотерапевт не говорит ни слова, он может выражать свои чувства невербально.
В таком случае пациенты комментируют состояние психотерапевта, говоря ему: «Вы, кажется, чем-то расстроены» или «Вас что-то раздражает».
«Трудные» пациенты нередко вызывают у психотерапевта чувства злости и раздражения. Это может быть заметно по выражению его лица или интонации голоса. От психотерапевта требуется большой такт, если пациент в общении с ним заметит, что психотерапевт на что-то злится. Это может сразу же вывести психотерапевта из равновесия. Если он будет отрицать то, что переживает, это приведет к ситуации, когда пациент тоже будет отрицать очевидные проявления переживаемых им чувств. Кроме того, такой ответ психотерапевта негативно отражается на психотерапевтических отношениях. В данной весьма ответственной ситуации психотерапевт должен определить оптимальный уровень информации о своем состоянии, которую он может предоставить пациенту.
Психотерапевт — живой человек, а потому иногда может проявить злость и раздражение. Это, как правило, производит на пациентов неприятное впечатление. Однако, как пишет Туттман (Tuttman, 1994), «существуют два способа оценки данной ситуации: если психотерапевт испытывает сильные чувства и глубоко вовлечен в происходящее, появление у него спонтанных реакций может отражать его здоровую уверенность в своих силах, в своих чувствах, в своих пациентов и в своей группе… С другой стороны, психотерапевту необходимы самоконтроль и самодисциплина для того чтобы предоставить пациентам возможность для проявления ими своих чувств. Очевидно, что психотерапевтически целесообразно соблюдать баланс того и другого» (стр. 195).
Пациенты могут быть поначалу заинтригованы тем, что психотерапевт раскрывает свои чувства, однако если он продолжает давать информацию личного характера, пациенты утрачивают к ней интерес, поскольку они проходят психотерапию, чтобы решить собственные проблемы.
Традиционные реакции контрпереноса определить бывает сложно, поскольку они имеют неосознаваемый характер. Зачастую они могут быть осмыслены лишь в ретроспективе путем идентификации тех поведенческих проявлений со стороны психотерапевта, которые расходятся с характерным для него стилем работы. Если клиницист опаздывает на сессию или ведет ее дольше обычного, это может указывать на проявление с его стороны неосознаваемых реакций, так же как на это могут указывать оговорки (парапраксии) или забывание имени пациента, Сновидения психотерапевта, в особенности те, которые непосредственно предшествуют сессии или за ней следуют, могут содержать важную информацию.
Иногда анализ списков пациентов и того, кого психотерапевт предпочел бы оставить в группе, а от кого- побыстрее избавиться, помогает определить наличие у психотерапевта неосознаваемых предпочтений относительно тех или иных пациентов. Конечно же, традиционным способом определения контрпереносов являются консультации и супервизии. Если психотерапевт в ходе работы испытывает затруднения или не может понять причины появления у него тех или иных сложных переживаний, он должен обратиться за консультацией, для того, чтобы определить , не связано ли это с непонятными для него реакциями контрпереноса.
&
Резюме
В этой главе были рассмотрены особенности эмоциональной коммуникации в психотерапевтических группах и то, как она влияет на психотерапевта. Мы подчеркнули значимость бессознательной коммуникации. Невербальная экспрессия включает как осознаваемые, так и неосознаваемые элементы, и психотерапевты раскрывают посредством данной формы коммуникации свои переживания, так же как их пациенты. Сновидения психотерапевта могут быть другим источником информации о переживаемых психотерапевтом неосознаваемых аффектах и часто содержат важный материал о группе.
Мы рассмотрели некоторые технические проблемы, с которыми сталкиваются психотерапевты при переживании ими неосознаваемых эмоциональных реакций, связанных с межличностным общением внутри группы. Эти проблемы бывают довольно сложными, и психотерапевты должны тщательно анализировать свои чувства, принимая при этом во внимание те особенности своего поведения, которые могут служить ключом для их понимания.
Участие в групповой психотерапии вызывает сложные чувства как у пациентов, так и у психотерапевта. Классическое представление о контрпереносе связано с тем, что собственные перенесенные психологические проблемы психотерапевта могут препятствовать пониманию им переживаний своих пациентов. Однако это представление страдает ограниченностью и не позволяет психотерапевту воспользоваться важным источником информации о пациентах и группе, каковым являются его собственные эмоциональные реакции. Приверженцы современной психодинамической теории придают большое значение анализу собственных эмоциональных реакций на пациентов, Основным способом достижения психологических изменений в групповой психотерапии является следование двухступенчатому процессу, на первом этапе которого -проявление сильных чувств в контексте «здесь и сейчас», а на втором этапе — их когнитивная интеграция, главным образом посредством интерпретаций.
